(12.08.1931 – 11.05.2004)

Будущий поэт родился в с. Ломном Курской (ныне Белгородской) области. Отец – испытатель на Харьковском танковом заводе, мать – рабочая. Пережил оккупацию – частично в Харькове, частично в селе, вблизи которого проходил фронт Курской битвы. Посильно оказывал помощь выходившим из окружения в 1941-42 гг. Принимал участие в боях в армии генерала Москаленко. Дошел до Потсдама.

В послевоенный период трудился в колхозе, окончил ремесленное училище, работал на заводе токарем. В первый раз был арестован за хранение оружия в 1951 году, наказание отбывал на строительстве Волго-Балта. Срок в 15 лет отбывал в пермских северных лагерях («Красный Берег» и другие). Последние пять лет – на поселении Глубинное Чердынского района (предприятие «Спецлес»).

В лагере окончил заочно десятилетку, немного учительствовал (по вечерам, «без отрыва от основной трудовой деятельности»). Там же начал всерьез писать стихи.

По отбытии срока переехал в Пермь. Трудился сантехником, женился, имел двух сыновей (старший сын Глеб погиб в армии в 1990 году). Но его не печатали. Однажды в отчаянии обратился к известному критику В.В. Кожинову, и тот Михаила поддержал, но оказалось, что для того, чтобы эти пожелания превратились в действие, нужно переехать в Вологду. В областной центр Сопин приехал в 1982 году, с тех пор постоянно жил там.

Михаил Сопин: «Мы входили в жизнь без идеологических шор, с широко распахнутыми глазами от бомб 1941 года. Мои откровения не давались мне через лозунги и декреты. Всегда через личные потери, через страдания. Мы искали в правителе высшего судию, а находили в рабе палача. Мы жаждали от сильного покровительства, а находили в слабом садиста. Мы искали в незнакомом друга, а находили в кровном врага... Мы собачьими глазами просили у общества участливой нежности, а общество обеспечивало нас ненавистью по высшей категории. Материнскую ласку, друга, любимую, свободу, пайку и махорку нам годами заменяла ненависть. Так было до тех пор, пока я однажды не увидел, что ненависть плачет беспомощными слезами... Почему? Потому что наша ненависть являла собой бессмысленную, щенячью форму самозащиты, рассчитанной на милосердие, от обнаженной общественной дикости. Мы входили в мир без идеологических шор и уходим из жизни без политических иллюзий. Именно это укрепляет меня в убежденности: рано или поздно, при мне это произойдет или без меня, если ненависть способна заплакать покаянными слезами, Родина неизбежно обретет человеческий облик. Так думаю. Над этим работаю».

В Вологде М. Сопин получил поддержку местной писательской организации. В 1985 году вышел его первый сборник «Предвестный свет», в дальнейшем – сборники «Судьбы моей поле», «Смещение», «Обугленные веком», «Молитвы времени разлома», «Свобода – тягостная ноша».

Писатель Иван Брусенский: «Мое знакомство с поэтом Михаилом Сопиным было долгожданным и неожиданным – в больничной палате. Поразительное сходство незнакомца с Варламом Шаламовым сразу бросилось в глаза. Во всем облике соседа угадывалась незаурядная личность. Немногословен и даже угрюм. Слова – редкие, не говорит, а рубит. Заведующий кардиологическим отделением В.А. Ухов шепнул, что это Сопин. Вспомнились публикации стихов в областной газете «Русский Север» и статья о поэте журналиста Алексея Колосова. Вспомнилось и содержание стихов – строчки пронзительные, правдивые, ставящие вопрос и тут же дающие ответ, да такой, что «мороз по коже». Каждое стихотворение Мастера (так за глаза я стал его называть) – целая жизнь или ее отдельный эпизод. И все в точку, в цель, «в яблочко».

Поэзию М.Н. Сопина можно назвать социальной лирикой. Многие стихи звучат как молитвы, они западают в душу читателя, пытающегося что-то понять в нашей жизни прошлой и настоящей, это «что такое хорошо и что такое плохо» для взрослого думающего человека, неравнодушного ко всему происходящему в стране и на трудном человеческом пути, порой коротком, который и называется жизнь.

«Предвестный свет», «Судьбы моей поле», «Смещение», «Обугленные веком» и, наконец, «Молитвы времени разлома» помогают мне тянуть нить раздумий так же неравнодушно, как живет и пишет сам Михаил Николаевич Сопин – Поэт земли Русской».

«Мы входили в жизнь без идеологических шор, с широко распахнутыми глазами от бомб 1941 года. Мои откровения не давались мне через лозунги и декреты. Всегда через личные потери, через страдания. Мы искали в правителе высшего судию, а находили в рабе палача. Мы жаждали от сильного покровительства, а находили в слабом садиста. Мы искали в незнакомом друга, а находили в кровном врага... Мы собачьими глазами просили у общества участливой нежности, а общество обеспечивало нас ненавистью по высшей категории. Материнскую ласку, друга, любимую, свободу, пайку и махорку нам годами заменяла ненависть. Так было до тех пор, пока я однажды не увидел, что ненависть плачет беспомощными слезами... Почему? Потому что наша ненависть являла собой бессмысленную, щенячью форму самозащиты, рассчитанной на милосердие, от обнаженной общественной дикости. Мы входили в мир без идеологических шор и уходим из жизни без политических иллюзий. Именно это укрепляет меня в убежденности: рано или поздно, при мне это произойдет или без меня, если ненависть способна заплакать покаянными слезами, Родина неизбежно обретет человеческий облик. Так думаю. Над этим работаю».

М. Сопин, «Обугленные веком».

В 1932 году семья Сопиных бежала от голода в Харьков. Отец – испытатель танков на Харьковском танковом заводе, в годы репрессий арестован, перед войной выпущен и почти сразу умер от скоротечного распада легких. Мать – рабочая. В семье было трое детей.

В сорок первом Михаил уходил из Харькова в колонне беженцев. Пережил оккупацию в Ломном – бои шли не только в окрестностях села, но и прямо у них во дворе. Вместе с бабушкой оказывал посильную помощь раненым, в 1942 году выводил из окружения бойцов Красной Армии. У него на руках умер младший братишка, погибали друзья. После Курской битвы самовольно ушёл в действующую армию. Вместе с армией генерала К.С. Москаленко дошел до Потсдама, где танковыми частями был принят «сыном полка». Впечатления этих лет преследовали Михаила всю жизнь – наиболее полно он выразил их уже в зрелом возрасте, в 70-е – 80-е годы.

В послевоенный период трудился в колхозе, в Харькове закончил ремесленное училище, вместе с матерью работал на заводе токарем.

В первый раз был арестован за хранение оружия, отбывал срок на строительстве котлована канала Волго-Дон. Вторично – по Сталинскому Указу от 4.06.47. Срок в 15 лет отбывал в Пермских северных лагерях.

В лагере закончил заочно десятилетку, немного учительствовал (по вечерам, без отрыва от основной трудовой деятельности – разнорабочим). Там же, в лагерях, начал всерьёз писать стихи.

По отбытии срока переехал в Пермь. Трудился сантехником, имел семью, двух сыновей. Но его не печатали. В отчаянии обратился к известному критику В.В. Кожинову, и тот Михаила поддержал, но оказалось: для того, чтобы пожелания превратились в действие, нужно переехать в Вологду.

В Вологде получил поддержку местной писательской организации. В 1985 году в Северо-Западном книжном издательстве (Архангельск) вышел его первый сборник «Предвестный свет», в дальнейшем – сборники «Судьбы моей поле» (Москва), «Смещение» (Северо-Западное книжное издательство), «Обугленные веком» (Вологда), «Девяносто третий год» (Москва), «Молитвы времени разлома» (Череповец), «Свобода – тягостная ноша» (Вологда). С 1991 года – член Союза писателей СССР, который почти сразу превратился в Союз писателей России.

М.Н. Сопин публиковался в коллективных сборниках «Гордость и горечь» (Москва, 1990), «У северных широт» (Москва, 1987), «Антология «Русского Глобуса» – Чикаго, 2009), в журналах «Наш современник», «Новый мир», «Москва», «Юность», «Север», «Подъём», «Лад» и других. Опубликован в альманахе «Академия поэзии» (2005 год), в поэтическом сборнике, посвящённом 65-летию Победы «Шрамы на сердце» (издательство «Красная звезда», 2010), в учебном и научно-популярном издании «Земля Белгородская в годы Великой Отечественной войны 1941-1945» (2011).

Только перечень книжных, журнальных и газетных публикаций Михаила Сопина занимает 15 страниц. Тем не менее, большей частью его наследие остаётся неизвестным.

В 1990 году семью постигло несчастье: погиб в армии старший сын Глеб, 19-ти лет. Его книга русского комикса «Четвёртое измерение, или приключения Красной шестерёнки, «храброго» предводителя триунэсов» издана родителями и друзьями уже после смерти. Младший сын Петр закончил Вологодское музыкальное училище, Петрозаводскую консерваторию и ныне работает в симфоническом оркестре «Классика» Санкт-Петербурга.

Уже после смерти имя Михаила Сопина стало приобретать значительное звучание в стране и за рубежом. В настоящее время его стихи и публикации об авторе появились, не считая Вологодской области, в Москве, Архангельске, Белгороде, Харькове, Запорожье, Екатеринбурге, Перми, Казани, Воронеже, США, Великобритании, Израиле, на различных сайтах в Интернете. В 2006 году в Чикаго вышла совместная книга Михаила и Татьяны Сопиных «Пока живёшь, душа, люби!..». К 80-летию поэта в 2011 году на основе этого сборника в Вологде издана книга «Спелый дождь», наиболее полно отражающая творчество Михаила Сопина.

О жизни, что любил до слез…

(На ладони времени)

Бывает, живёшь с человеком в одном городе, ходишь с ним по одним улицам, видишь одно и то же небо, одни и те же храмы, читаешь одни и те же книги, имеешь много общих знакомых, и никогда не пересечёшься, не встретишься с ним. Лишь годы спустя, когда его уже и на свете нет, вдруг обнаружишь, что рядом, на расстоянии протянутой руки жил большой поэт, философ, человек недюжинного ума и редкого природного таланта. Человек, который по отпущенному ему судьбой времени событийно совпал со всеми болевыми точками двадцатого века: Великой Отечественной войной, послевоенной разрухой, Гулагом и, как итог – с крахом великой страны… Испил чашу невероятных страданий, которых хватило бы не на одну человеческую судьбу. Боль и унижения, которые перенёс поэт, стали источником его творчества, вылились в стихи:

То в пламень чувств,
То в стылый веря разум,
Юродствуя,
Сметая алтари,
Стремясь со злом –
В себе! –
Покончить разом,
Мы столько бед
Успели натворить!

Михаил Николаевич Сопин – поэт с большой буквы. Однако его не оценили в своё время и не поняли. Думаю, это произошло потому, что по своему размаху, силе выстраданного слова, чувств и мыслей он не помещался в рамки тогдашнего представления о поэзии и поэтах. И верю, что признание придет к нему позже, когда произойдёт переоценка ценностей всего российского двадцатого века, его истории и культуры. Тогда найдётся место Сопину и его поэзии среди поэтов-современников.

С легкой руки и по рекомендации Вадима Кожинова, маститого советского литературоведа и критика, Михаил Николаевич переехал с семьёй из Перми, где его стихи почти не печатались, в Вологду. В нашем городе он был приветливо принят местной писательской организацией, здесь в 1985 году вышел первый сборник «Предвестный свет», а потом и многие другие произведения. Но настоящую известность поэзия Сопина приобрела, в так называемых, нулевых годах - когда стихи попали в мировую компьютерную сеть. Его узнал и принял мир. Самая значительная книга, написанная в соавторстве с Татьяной Сопиной, «Пока, живёшь душа, люби!..», была издана посмертно в 2006 году в Америке. А впервые в России дополненный и переработанный вариант этой книги вышел под названием «Спелый дождь» (Поэтическая биография) в Вологде к 80-летию со дня рождения Михаила Николаевича, в 2011 году. Она привлекла к творчеству поэта многих, и, надеюсь, с неё начнётся серьёзное изучение его наследия. Вполне осознавая значение Михаила Сопина для нашей культуры, выходу книги способствовала творческая интеллигенция, общественные организации города и области, правительство Вологодской области.

В книге мы находим стихи, которые показывают истинный уровень творчества Михаила Николаевича. В отличие от многих, он мыслил в масштабах страны, мира, вечности. Почти космически звучат стихи, когда, предвидя скорый уход, он пишет:

И будет дождь.
И ветер –
Лют, отчаян!
Увижу жизнь,
Как чей-то
Свет в окне.
И навсегда
С былым
Своим прощаясь,
Прощу я тех,
Что не прощали мне.
И будет ночь –
Безбрежная,
Как вечность.
И встану я
У краешка в ночи.
Через обрыв
Печалью человечьей
Мне
Дальний голос
Предков
Прокричит.
Осенней ночью
Тоненькой струною
Порвется жизнь.
Душа моя
Сгорит
И полетит
Над миром и страною
Печальным светом,
Как метеорит.

Личности Михаила Сопина, огромной и тяжкой судьбе, стоящей за его плечами, было тесно в небольшой провинциальной Вологде. Я очень люблю свой город, но знаю и такие его черты, как консерватизм, инертность, неповоротливость физическую и умственную. Недаром, приехав в Вологду, поэт долго присматривался к городу, искал в нём точки опоры, находя их поначалу лишь в старине:

Эту инертность можно преодолеть только ценой невероятных усилий, положив на борьбу с нею всю жизнь и здоровье, а этого-то у Михаила Сопина как раз не было, да он и не собирался ни с кем и ни с чем бороться. Жизнь и здоровье у него отняли война и государственная машина, а не Родина. Его поэзия – это всегда разговор с Родиной о своей судьбе и о современниках:

Гляди, душа –
В снежинках млечных лица,
Они во сне
Врачуют сны людей:
Богатым – рай,
Голодным – пища снится,
Толпе – волхвы,
Ущербным – блуд идей…
Такие мысли
На странице белой.
Пока пуста –
Ни света в ней, ни тьмы.
Убийц к ответу звать –
Пустое дело.
Все в нас самих.
Россия – это мы.

Разговор сложный, нелицеприятный, откровенный, прямой, вызывавший страх и неприятие у тех, от кого зависело, печатать стихи Михаила Сопина или не печатать, писать о его поэзии, или не писать. Многие годы поэт не получал достойного отклика на свою работу.

Стихи Михаила Сопина открыли мне, что он – человек без кожи, сплошная кровоточащая рана. Они укор нам всем, за то, что мы жили в таких условиях, в которых жить нельзя, терпели то, что терпеть нельзя. До сих пор молчим, не думаем, не видим и не слышим. Наверное, это ещё одна причина, по которой его замалчивали. Кто же захочет признаваться в своей трусости и несостоятельности. Ах, премудрые мы пескари! Прячемся по норкам, а потом жалуемся, что все вокруг не так и не то. А Михаил Сопин кричал от боли за себя и за нас:

В мире президентов и бомжей,
Прочих вилл
И хрупких этажей,
В мире полуночной тишины
Ветер
Необъявленной
Войны…

Михаил Сопин считал, что основной признак поэзии состоит в способности лечить. Сказал – избыл внутренний груз. Он врачевал стихами свою душу и наши души. Врачевал, наращивая новую кожу из горьких слов, метких строк и стихов, бьющих по щекам. А мы не поняли, что это горькое лекарство лечит, а не только будоражит душу и не даёт ей покоя. Кроме этой новой кожи он создавал что-то ещё - не материальное, неосязаемое, что соединяет нас сегодняшних с ним и друг с другом. Это что-то воспринимается нами на уровне искусства и культуры, на уровне экологии человека, в которой он только и может жить. Поэтому Михаил Сопин, большой русский поэт, может быть причислен к сонму поэтов, писателей и учёных, которые своим созидательным трудом защищают и сохраняют нашу Родину, как национальную целостность. Я горжусь, что жила в одно время с Поэтом.

лет лишения свободы. Пересмотру эта судимость не подлежала.

Вот что пишет по этому поводу в статье «Уголовное право как феномен культуры»

(«Известия высших учебных заведений», 02.03.1992) М.С. Гринберг:

«Важным элементом обеспечения экономических интересов тоталитарной системы

был принудительный бесплатный или малообеспеченный труд. Он обеспечивался отчасти

трудом заключенных, а массовые репрессии служили источником пополнения».

В 1962 году вышел новый Уголовный Кодекс, в связи с чем Указ потерял силу, а Ми-

хаил продолжал отбывать срок до 1970 года. «От звоночка до звоночка…» – горько по-

вторял он, шагая по комнате, незадолго до смерти.

Сколько их было, таких осужденных, - сотни тысяч? Миллионы? Считал ли кто-ни-

После смерти Миши я сделала попытку отыскать его уголовное дело в архиве МВД

Пермской области. При содействии Вологодской писательской организации был сделан

запрос. Имя такое нашли, а дело – нет: «Не сохранилось». Нет документа – нет проблем. И

понять, за что кого судили, уже невозможно. Виновны навечно…

Мы с Михаилом не раз рассуждали: его биография настолько уязвима, что ее можно

подавать с самых разных позиций, и все будет правда. Захочешь осудить - уголовник, ал-

коголик, шизофреник, трудовая книжка раздута от бесчисленных перемен мест работы. И

в то же время - поэт, философ, интереснейший собеседник, политпротестант, все дети от

общения с ним в восторге.

Вникать в психологию заключенных мне приходилось в силу обстоятельств. Я неод-

нократно ездила на поселение, дружба с бывшими арестантами продолжалась в Перми и

Вологде. Горько констатировать: ни у одного из них не сложилась счастливо судьба на во-

ле, хотя нарушений закона они больше не допускали. В самом Михаиле достаточно долго

оставались неизжитыми черты, скажем так, не наилучшие для семейного быта (это прояв-

лялось только в нетрезвом виде). Многолетнее обесчеловечивание накладывало отпеча-

ток. Миша мне говорил:

Никому не посоветую выходить замуж за наших. Среди них нет того, кто способен

составить семейное счастье.

Вот такая жесткая оценка.

(Моя пермская подруга была замужем за Мишиным другом по имени Леха-Алексей.

Когда-то он был осужден за воровство. Зарок проститься с пороком дал себе еще в лагере

и выполнил его в течение своей недлинной жизни (погиб от алкоголизма). Но мужем он

был - никаким. В течение многих лет отученный от понятий семьи, так и остался где-то

между зоной и мнимой свободой).

Я спрашивала:

Миша, а ты?

Я нетипичный.

В отличие от многих других, он был способен к самосовершенствованию, к диалек-

тическому мышлению.

Мишель, - растерянно говорил ему Леха, - ты же только вчера говорил одно, а сего-

дня другое. Ты где настоящий?

(Леха смотрел на Мишу снизу вверх. Он любил друга и знал наизусть его стихи, был

готов преданно следовать за ним куда угодно, но не успевал «поворачивать». Леха по при-

роде был догматиком).

И вчера, и сегодня, - отвечал Миша. - Я ищу.

(...Прочитывая рецензии под стихами мужа на сайте «Стихи.Ру», я время от времени

встречала реплики: «Михаил Николаевич, а почему вы все время врете? Вы где настоя-

щий?» - и тут же вспоминала Леху).

Но главное, что спасало Мишу от обычной судьбы освобожденного после столь дли-

тельного срока заключения - стихи. Еще в Перми я поняла, что у него бывает только два

состояния. Первое - Миша трудоустроен, получает какие-то деньги, но я их практически

не вижу, потому что они все равно пропиваются. И второе - Миша в очередной раз уво-

лился с работы, устроился на диване в маленькой комнате, курит и пишет. Трезвый, варит

борщ и поет под гитару, прекрасный отец. Естественно, что я постепенно приходила к

выводу: пусть лучше пишет. Но тут возникали мои родственники:

Как ты можешь терпеть тунеядца? При двух детях - и не работает!

Он работает, - отвечала я. - Даже больше, чем я. Пишет стихи.

Да разве это работа? Он ничего за них не получает!

Он в этом не виноват. Откуда вы взяли, что при социализме человек получает по

Отношения с родственниками шли на разрыв...

По-своему «мудро» рассуждала подруга:

К мужу надо относиться как к столу. Вот он стоит посреди комнаты… если не

очень мешает, ну и пусть стоит. Тебе от него ничего не надо, но авось пригодится. Выбро-

сить всегда успеешь.

Я же знала, что без меня, без детей, к которым Миша очень привязан, он погибнет,

сопьется и я первая этого себе не прощу. Дети - тоже…

Конечно же, Миша мучился унижением - тем, что нет настоящего заработка, не

Он внутренне распрямился. А это сказалось на всем.

Над белой бездной бытия –

Глаза, глаза...

Живых и бывших.

Читаю ли,

Молюсь ли я:

Прости, земля,

Меня убивших.

Кипит снегами полынья,

Бьет по лицу, по синей коже –

Стоит над тундрой

Тень моя,

На сорок лет

Меня моложе.

Услышь своих, Россия, не отпетых,

Кто не дополз, упал, не додышал.

У демагога - чистая анкета.

Моя - в грязи истории душа.

За всех послушай исповедь мою.

Чуть гарью потянуло –

Мы в строю:

В лесах, в забоях,

Всем напастям вровень

Твои, земля, изгойные, встают,

Чтоб биться до последней капли крови.

Гонимо ль, стыло, голодно ли, минно –

Там мы, уродцы, голытьба, шпана.

К отвергнутым

Закон не шел с повинной.

То бьет нас ужас тыла, то война.

Кто чист - в легенды.

Мы - в глухие были.

Все стройки коммунизма –

Наш дебют.

Нацисты не дожгли и не добили –

Простой расчет:

Свои своих добьют.

Пустое –

Запоздало разбираться,

Умершее, безмолвное будить.

Нас не было,

Обугленного братства.

Нас не было.

Победный свет, гряди!

Ликуй, народ:

«Чужой земли ни пяди!»

А мы под марши

Завершим свой круг.

Пусть никогда

Не вспоминают дяди,

Как нам ломали

Наказанья ради

Со смаком

Кисти рук.

Будь проклят

Век, родители и мы,

Наручники, безумие тюрьмы:

Садистские дознания в подвале,

Где не было мучениям конца,

Где к милости напрасной не взывали,

Под сапогами лопаясь, сердца.

В глуши лесной или на Зуб-горе

В барачные оконца лагерей

Бьет ханавей*. Хоронит ханавей

Твоих, земля,

Увечных сыновей.

* Ханавей - состояние обреченности (из лексикона заключенных северных лагерей).

Бейте, ходики жизни напрасной,

Чтоб в багровом закате

Над Трассой

Мог я вспомнить,

Как гуси летят...

Небо в сине-свинцовой полуде.

Отплясал артбуран, отплясал.

И летят через майский полудень

«Брат-цы, брат-цы...»

Рукав опустелый

Мнет солдат -

Нет другой, про запас?

«Пей, славяне, за правое дело,

Пей, душ-ша мир-ровая, за нас!»

Мировой океан одиночек

Пил-бурлил у черты роковой.

И слезу утирал пулеметчик

Госпитальным пустым рукавом.

Смех. Объятия. Слезы.

Все было...

Босячье, что с пути сорвалось,

На распутьях глубинного тыла

Принимала земля, как отброс.

Возвращались солдаты степенно

Родился в Украине. Окончил МАИ, доктор технических наук. С 1995 года - старший научный сотрудник в Хайфском Технионе (политехническом университете) в Израиле. Печатался в журналах «Кольцо А», «Крокодил», «Знание-сила», «Наука и жизнь», «Самарская Лука», в альманахе «Знание - сила. Фантастика», в сборниках военного юмора «В море, на суше и выше…». Автор книг «Спасибо, бабушка!», «Палатка Гаусса», «Это аномальное время», «Вторая встреча».

От редактора: Автор этого очерка, Иосиф Письменный, не предпослал ему «красивого» заголовка. Заглавием служила точная, но суховатая фраза «О личности и поэзии Михаила Николаевича Сопина (1931-2004)». Я взяла на себя смелость добавить к тексту название: «Мальчик с огненной дуги», а также фотографию поэта, взятую из открытых источников. Как убедится читатель, ознакомившись с очерком, не только место рождения Михаила Сопина, но и вся его жизнь и судьба представляют собой «огненную дугу». И тот факт, что подобную биографию «разделили» с Сопиным тысячи «детей войны», юных фронтовиков и узников лагерей, делает её ещё более «огненной» - горячей болевой точкой нашего прошлого. Лично от себя благодарю Иосифа Письменного за открытие мне прекрасного поэта.

Елена Сафронова

МАЛЬЧИК С ОГНЕННОЙ ДУГИ

О личности и поэзии Михаила Николаевича Сопина (1931-2004)

К сожалению, имя Михаила Николаевича Сопина недостаточно известно российскому и зарубежному читателю. И причин тому много. Одна из них, едва ли не главная, это та, что Михаил Николаевич - личность совершенно самостоятельная, а не поэт, принадлежащий к какому-нибудь направлению или группе. Он никогда не был и никогда бы не стал одним из стаи или, тем более, из стада, поэтому, вероятно, был одинаково чужим для любой группировки, для любого направления в литературе. Быть может, сам того не представляя. Зато они, вернее их лидеры, хорошо это чувствовали.

Впрочем, и сам Сопин оценивал своё место в русской поэзии без ложной скромности:

Для того и живу,

Сквозь глумления чащу дерусь,

Что без этих вот строчек

История будет неполной -

Как без «Мёртвого дома».

Как без Гоголя странного

Русь.

Пусть жизнь моя

Темна и нелегка,

Пусть я сейчас для многих непотребен,

Но убеждён, что буду жить в веках

Одной из звёзд

В печальном русском небе.

Целью данного очерка является желание привлечь внимание к личности и творчеству замечательного русского советского поэта Михаила Николаевича Сопина. Я называю его русским советским поэтом, каковым он, по-моему, был и оставался, несмотря на длительное пребывание в лагерях, куда он попал почти подростком сразу же после войны. А войну мальчик Миша Сопин прошел как солдат - от села Ломное Грайворонского района Курской (сейчас Белгородской) области, в котором родился, от хаты своей бабушки и до Потсдама в Германии, куда дошёл с солдатами генерала К.С. Москаленко.

Мальчик с «Огненной дуги»

Через село Ломное проходила знаменитая «Огненная дуга» Курской битвы.

Мне шёл одиннадцатый год.

И не моя вина,

Что не дошел он - что его

Обогнала война...

В пилотке со звездой зелёной,

В х/б, калёном добела,

Я полз и плакал, в жизнь влюблённый,

По роще, прахом запылённой,

Где рота смертная легла...

А это из воспоминаний Михаила Николаевича:

«У нас во дворе частями Красной Армии были прорыты профильные окопы, потом брошены. Окопы ошибочно выкопали перед избой, и дом таким образом оказался на линии огня. Начались тяжелейшие бои. Однажды во двор заскочили двое молоденьких солдатиков и прямо перед окнами стали устанавливать пулемёт, но никак не могли его заправить. Бабушка выскочила с поленом: «Куда ставите, сейчас начнут бухать по хате, а там дети малые!» Велела тащить орудие на угол двора и там сама заправила пулемётную ленту».

За сто шагов до поворота,

Где Ворскла делает дугу,

Далёкой осенью

Пехота

С землёй

Смешалась на бегу,

И стала тихой и свободной,

Уйдя в прилужья и поля

Сырой земли

С преградой водной

У деревеньки Тополя.

Устал... Усталости конец -

Убитых братьев зов.

И пил в одиннадцать сырец

С багровою слезой.

Был в солдатских валенках,

Ростом не по мне.

... Я остался маленьким

Где-то на войне.

Мое заочное знакомство с Михаилом Николаевичем и Татьяной Петровной Сопиными

В начале 2000-х годов одна моя добрая знакомая научила меня, как донести свои произведения до читателя. Оказывается, на просторах Интернета существуют сайты Проза.ру и Стихи.ру, и там можно самостоятельно размещать свои произведения. Сразу же на своей шкуре я почувствовал, что Интернет - палка о двух концах. С одной стороны, автор приобретает читателей, друзей на всех континентах, с другой - он становится уязвим, вызывая на себя огонь лихих разбойников, чаще всего прячущихся под никами и находящих удовольствие в безнаказанном оскорблении людей.

Вскоре я получил по электронной почте письмо из Вологды от поэта Михаила Николаевича Сопина и его супруги, журналисткиТатьяны Петровны. Оказывается, Татьяну Петровну заинтересовал цикл моих сатирических рассказов «Таланты и полковники», и она хотела один из них опубликовать в своей газете: рассказ напоминал ей типичную российскую жизнь.

К сожалению, по ряду причин из этой затеи ничего не получилось. Тем не менее, польза из этого для меня получилась немалая - я познакомился с интересными людьми и впервые прочёл стихи Михаила Сопина.

Как начинался поэт Михаил Сопин

Маленький Миша рос в русско-украинской семье, где старшее поколение ещё в гражданскую разметало по разным армиям:

…Я по вдовьим платочкам,

По траурным полушалкам

Семь дедов, подсчитал,

Семь дедов моих в землю легло.

Я же плоть их и кровь.

Безысходно, и тяжко, и жалко

Отпалили друг в друга.

Отпластались - клинки наголо.

Об этом при детях не говорили, но они всё равно знали, этот казацкий дух воинственности и независимости витал в воздухе.

Дед по прямой линии был красным командиром. Отец - испытателем танков на Харьковском танковом заводе и погиб незадолго до начала войны в годы репрессий. Во время немецкой оккупации на руках у Миши умер младший братишка.

И всё же Мишка не был полным сиротой. Оставались мать, бабушка, старшая сестра…

После освобождения Ломного летом сорок третьего он ушёл на фронт, никого не спросив. Тогда дети взрослели быстро.

Я был

Не по своей вине

Живой мишенью

Мёртвых пашен.

Четыре года -

На войне,

Полвека -

Без вести пропавшим.

…Столько повидал и пережил, что взрослому «на всю оставшуюся жизнь» хватит. А тут подросток (14 лет!), совершенно не привыкший к мирному труду. Работа в колхозе, «ремеслуха», завод… Всё это у Михаила было. Но война не отпускала.

Тогда вся прифронтовая полоса была напичкала брошенным оружием: мальчишки собирали его по лесам, в местах боёв, прятали. Почти у каждого дома был целый арсенал, которому позавидовал бы сегодня хороший музей Отечественной войны. Это создавало в регионах криминогенную обстановку. Вышел приказ: оружие сдать. Кто-то послушался, а кто-то припрятал получше. Пошли аресты…

А государству надо было при отсутствии средств восстанавливать страну. Старшее и среднее мужское население выбито, лагеря опустели. И взялись за непослушную молодёжь. За хранение оружия по соседскому доносу Сопина отправили на строительство канала Волга-Дон.

Вторично он был осужден по Указу от 4.06.47 - на 17 лет. Отбывал на Урале. В годы хрущёвских реформ был принят новый Уголовный кодекс. Указ отменили, но дела таких, как Сопин, осуждённых пересмотру не подлежали, только сократили сроки до 15 лет… Однако молодёжь отделили от матёрых преступников, разрешили учиться, выводили на поселения. Там Михаил закончил заочно десятилетку и начал писать стихи. А свои пятнадцать отбыл «от звонка до звонка».

Читатель скажет: да, судьба страшная… Но сотни, если не тысячи российских литераторов прошли через тюрьмы, лагеря, ссылки, казни. Это роднит их с Сопиным.

Но! Как правило, они шли по пути страданий, уже имея образование, устойчивые взгляды, а то и литературное имя. Михаил Николаевич стал поэтом в среде уголовников, опираясь только на книги и природный талант.

Думаю, есть смысл напомнить имена некоторых предшественников Сопина.

Александр Николаевич Радищев был в 1790 - 1797 годах сослан в Сибирь за книгу «Путешествие из Петербурга в Москву».

Петр Яковлевич Чаадаев - русский философ и публицист за свои «Философические письма» был объявлен правительством сумасшедшим.

Повешенный поэт К.Ф.Рылеев, сосланные в Сибирь и на Кавказ поэты-декабристы…

А.С.Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Ф. М.Достоевский...

И среди них человек, ставший поэтом в ГУЛАГЕ, - герой нашего рассказа Михаил Николаевич Сопин.

Краткая история появления первой книги поэта Сопина за рубежом

Пастернак, Синявский, Даниель, Солженицын, Алданов, ...

Есть такая печальная традиция: чтобы российского писателя узнали на Родине, его должны напечатать за рубежом.

В 2006 году книга стихов Михаила Сопина «Пока живешь, душа, люби!..» вышла в Чикаго. «Благотворительное издание в пользу жертв Чернобыльской катастрофы» - значилось на её первой странице. История издания заслуживает того, чтобы рассказать об этом подробнее.

В начале двухтысячных молодая энергичная женщина Светлана Островская, выросшая на Украине и вместе с мужем-американцем переехавшая в США, побывала у себя на родине и была потрясена судьбой ликвидаторов последствий Чернобыльской катастрофы. Люди страдали вдвойне: от физической боли и от безразличия. Многие из них к тому времени оказались в США. Светлана создала Фонд помощи чернобыльцам, посильно помогала закупкой медицинского оборудования. Но денег в Фонде было не так уж много. А близилось десятилетие со дня трагедии. Хотелось пострадавшим оказать внимание… И тут Светлана припомнила русскую пословицу: «Лучший подарок - книга!».

Она решила собрать под одной обложкой авторов, как она выразилась, добрых стихов и рассказов из разных стран, издать в США книгу и подарить её ликвидаторам, а оставшийся тираж продать и деньги от реализации тоже раздать чернобыльцам. Не знаю, кто посоветовал Светлане Островской пригласить меня в качестве одного из авторов, но я получил от неё письмо-приглашение и с радостью откликнулся.

У нас началась переписка. Когда Светлана поинтересовалась моим мнением, кого я бы посоветовал пригласить ещё, я тут же назвал имя Михаила Сопина. Его стихи не подходили под определение «добрые», но произвели на Светлану сильное впечатление, и она задумалась над тем, чтобы издать две книги: сборник весёлых и добрых рассказов - и стихи.

Вскоре Светлана поняла, что идея издания двух книг практически неподъёмная, и, посоветовавшись с авторами весёлых и добрых рассказов, приняла решение ограничиться сборником стихотворений недавно ушедшего из жизни М.Н. Сопина.

Особый колорит книге стихотворений придают прозаические обрамления стихов текстами, написанными вдовой поэта Татьяной Петровной. Поэзия и проза здесь живут общей жизнью. Поэтому на обложке указаны два автора: Михаил и Татьяна Сопины.

А мне очень приятно, что на первой странице моего экземпляра написано рукой Татьяны Петровны:

«“Две свечи в ночи - это уже перекличка: «Я есть. Иди. Смотри»” Михаил Сопин.

Дорогому Иосифу от Татьяны и Петра, за понимание и поддержку. 17.06.2006».

(Пётр - сын Сопиных, виолончелист симфонического оркестра).

Лирика Сопина всегда гражданственна и образна

Вот как поэт переживает за будущее родной природы:

Всё обречённее и глуше,

Как дождь в последний о бмолот,

Я слышу тихий плач лягушек

Перед погибелью болот...

Вот он печалится, что умирает милая Отчизна, гибнут души изб и хуторов:

Избы-избы,

Милая Отчизна!

Хлебные степные хутора!

Скоро вас

По древности отчислят,

Разнесёт

Бульдозер или кран.

…Скоро, скоро

Хрип болот осушат.

Все скуёт бетонная плита.

Но над степью

Будут ваши души

В феврале метельном пролетать…

Сопин шёл от раздумий о своей судьбе к осмыслению судьбы своей страны:

Команды, колонны, этапы -

Безродных кочевников шать...

И стали российские бабы

Жить насмех

И наспех рожать.

Страну разрушают обиды -

Бессрочный и наглый цинизм:

Убиты,

Убиты,

Убиты,

Отпеты,

Пропиты,

Забыты!

Преступен такой «гуманизм».

Его стихи афористичны:

Народ предаст, продаст, отступится...

Не в первый раз ему уже...

Дай сил мне,

Мысль,

Дай сил, заступница,

Дай сил на тяжком рубеже.

Прошу об одном лишь:

Пусть будет не поздней расплата

За слово, за немость,

За помысел тайный, за стих.

Избавь от победы,

От зависти, славы, от злата.

Пошли мне прозренье -

Прозренье до действий моих .

Спасибо, Господи, ты спас

Меня от раболепья масс,

От гостеррора - зверств людских,

От государственной тоски,

Пророчащих нетопырей,

Отцеубийц,

От лагерей,

От бомб, от пуль,

От вьюг, что в сердце мне мели -

Гослжи,

Госпьянки,

Госпетли.

Сопин постоянно думает о своей стране - он буквально живет мыслями о России:

Такой простор!

Куда от дум уйти?

Гляжу вокруг

С молитвой и обидой:

Россия - птица,

Над землей обильной

Ослепшая

От поиска пути.

Я, Россия, к тебе прикасаюсь

Болевым разворотом души...

Обо всём и всегда

Говорил я с Россией на равных,

Постигая хребтом,

Что для смертного нет мелочей.

Поддержи меня, Родина,

Не лишай только мужества жажды:

Дострадать, досказать,

Догореть без остатка хочу.

Постепенно к поэту приходит признание

В 2010 году, к юбилею Великой Победы, в издательстве «Красная звезда» вышел коллективный сборник «Шрамы на сердце» - стихи лучших военных поэтов из восьми стран мира, в него включён Михаил Сопин. Книга путешествует по миру, о Михаиле рассказывают как о сыне полка.

В 2011 году, к 80-летию Михаила Николаевича, Светлана Островская подарила издательские права Татьяне Петровне Сопиной. При поддержке Правительства Вологодской области (где с 1982 года жил, умер и похоронен Михаил Сопин. - Прим. ред. ) книга «Пока живёшь, душа, люби!..», исправленная и дополненная, вышла в Вологде под новым названием - «Спелый дождь».

В 2014 году Союзом Российских писателей проведён Международный литературный конкурс памяти поэта М.Н. Сопина. В 2015 году Вологодской областной универсальной научной библиотекой на сайте «Выдающиеся люди Вологодской области» создана персональная страница поэта, на которой опубликованы почти все его произведения и материалы об авторе (книги, статьи, фото, музыка).

Стихи и материалы о судьбе поэта включены в образовательную программу (медиатеку) для изучения в школах России. На стихи Михаила Николаевича пишут песни и хоровые произведения. Сопина читают в Перми, Воронеже, Белгороде, Харькове, Москве, Архангельске, Череповце, Петербурге, Болгарии, Израиле, Португалии, США, в Юго-Восточной Украине…