Перед одной из них Асадов устоять не смог. Это была Ирина Викторова, артистка детского театра, она и стала первой женой поэта. К сожалению, этот брак не был долговечным, любовь, которую Ира, казалось, испытывала к Эдуарду, оказалась увлечением, и пара вскоре рассталась.

В послевоенные годы Эдуард Асадов участвовал в многочисленных литературных вечерах, читал со сцены стихи, раздавал автографы, выступал, рассказывая людям о своей жизни и судьбе. Его любили и уважали, его стихами зачитывались миллионы, Асадову приходили письма со всего Союза: так в душах людей отзывалось его творчество, затрагивая самые потаенные струны и самые глубокие чувства.

Личная жизнь

В 1964 году я навещал Михаила Светлова в больнице, где он лежал с неутешительным диагнозом, но по своему обыкновению шутил даже в такой невеселой ситуации:

– Рак у меня уже есть, но где же пиво?

Выждав, когда мы остались одни, он сказал:

– Ты можешь сделать мне одолжение? Сегодня пришла стайка чудных молоденьких медсестер с цветами, и они попросили помочь им до-

стать десяток книг стихов. Но вовсе не моих, а Эдуарда Асадова. Они, оказывается, сейчас страшный дефицит. Ты не попробуешь найти несколько его книг?

Он сказал это без тени зависти к Асадову, хотя с некоторой грустцой.

Мне удалось помочь Михаилу Аркадьевичу, но не без усилий. Вот какая у Асадова была популярность! В массовости он обошел не только автора «Гренады», но, пожалуй, и нас, шестидесятников. Его читали даже те, кто раньше и в стихи не заглядывал, если, конечно, их не задавали в школе.

В чем был секрет его успеха? Он писал простым, доходчивым языком, без формальных изощренностей, без перегруженности культурными ассоциациями. Его стихи, при всей их дидактической лубочности, задевали чувства простодушных читателей, а особенно одиноких девушек, оставивших родителей в деревнях и провинциальных городках и на каждом шагу убеждавшихся, что не только Москва слезам не верит, но и любой мало-мальски индустриализированный город. В самых банальных житейских ситуациях, которые, казалось бы, не заслуживали внимания искусства, Асадов отыскивал самые болевые точки и участливо отзывался на эту боль.

К сожалению, ему не всегда удавалось преодолевать банальность художественностью, находить свежие, незаемные слова. Возьмем, к примеру, одно из его самых-самых переписываемых стихотворений – «Ночь» (1961).

«Как только разжались объятья, Девчонка вскочила с травы, Смущенно поправила платье И встала под сенью листвы. / Чуть брезжил предутренний свет, Девчонка губу закусила, Потом еле слышно спросила: – Ты муж мне теперь или нет? / Весь лес в напряжении ждал, Застыли ромашка и мята, Но парень в ответ промолчал И только вздохнул виновато… / Видать, не поверил сейчас Он чистым лучам ее глаз. Ну чем ей, наивной, помочь В такую вот горькую ночь?! / Эх, знать бы ей, чуять душой, Что в гордости, может, и сила, Что строгость еще ни одной Девчонке не повредила. / И может, всё вышло не так бы, Случись эта ночь после свадьбы».

Всё тут просто, как в комиксе, и страдальческая реплика девушки будто вписана в маленькое облачко возле ее губ. А последние строчки «И может, всё вышло не так бы, Случись эта ночь после свадьбы» печаталась даже заглавными буквами. Почему же над этим простеньким до схематичности стихотворением ревмя ревели девчата? Да потому, что Асадов неравнодушно заметил вопиющую типичность подстерегающей их беды и по-отцовски предостерег от легковерности, пожалел, сказал слово поддержки.

Кто-то высокомерно назвал Асадова поэтом «пэтэушников и лимиты», но разве это не люди? И для них его стихи были неожиданно найденной спасительной теплотой, подсказкой, как преодолеть одиночество, как сделать карьеру, но и совесть сохранить, кому можно верить в любви, а кому нет. Раньше в молодежных общежитиях гуляли рукописные тетрадочки самосоставленных крошечных антологий, где главенствовали стихи Асадова, наряду с песнями из кинофильмов. Кстати, до сих пор его книги раскупаются, и не только в России. Я видел их на прилавке в Берлине рядом с рестораном «Пастернак». Значит, они кому-то по-прежнему помогают жить.

Да, Асадов шел за читателем, но не учил ничему недоброму, и ничего плохого не было в том, что над его стихами растроганно плакали. Не он виноват, что молодые люди спивались, завязывали на головах целлофановые пакеты, чтобы надышаться клеем «Момент», убивали друг друга или самих себя. Напротив, я уверен, он удержал многих от пессимизма, от подлостей или даже от самоубийства. «Шантаж сентиментальностью» – презрительный французский оборот – к Асадову не относится, потому что он не был циником, а недостаточно тонкий вкус – это другая и очень распространенная болезнь. Ей подвержен и я сам, потому что хотел бы писать сразу для всех, а тогда невольно становишься банальным, ведь многие люди, увы, нуждаются в том, чтобы им напоминали именно избитые истины. Но нередко такое старательное учительство в расчете на массы выходит за рамки искусства.

Эдуард рос в семье учителей. После смерти отца вместе с матерью переехал из Средней Азии в Свердловск, где жил его дед Иван (Ованес) Калустович Курдов, в юности бывший секретарем Н.Г. Чернышевского. Дед много рассказывал о каменной несгибаемости этого человека, ставшего для внука учителем стойкости. Рассказы деда пригодились Эдику, когда в 1941 году сразу после школы он ушел добровольцем на фронт и стал «огневиком» в артминометном дивизионе: сначала наводчиком, потом и командиром орудия, а после краткосрочных курсов командиром батареи «Катюш». Воевал на Волховском, затем на 4-м Украинском фронте. В 1944 году под Севастополем получил осколочное ранение в лицо, но, еле разбирая дорогу и временами теряя сознание от потери крови, все-таки довел грузовик со снарядами до артиллерийских позиций. После этого ему уже не смогли спасти глаза, и он, как сам написал в поэме «Снова в строй», провалился навсегда «в черную бархатную тьму».

Впервые я увидел его после войны на спектакле по пьесе Андрея Глобы о Пушкине, которого блистательно играл Всеволод Якут. Эта игра завораживала. А в зале меня поразил молодой человек с черной полумаской на лице, полностью закрывающей глаза, чьим поводырем была благородной внешности девушка. Я никогда прежде не видел слепого человека в театре. Не знал, кто это, но оказался рядом с ним в очереди у гардероба, после того как он отбил ладоши, поднявшись с места вместе со всем залом и бесконечно вызывая Якута.

– Якут в роли Пушкина – это для меня самое большое театральное потрясение в Москве! Да и для меня ли одного! – лихорадочно говорил он своей спутнице. – А Москву, как я уже понял, не просто потрясти.

Но ему тоже суждено было потрясти Москву. Пусть не Москву, скептически искушенную и воспитанную совсем на других поэтах, но Москву, часто еще не прописанную в Москве, приезжую, которая укладывала асфальт, таскала тяжести, ворочала ломами, скалывала лед, белила стены, управляла кранами, строила новые станции метро, гостиницы и аэропорты.

Я написал когда-то о рабочей молодежи: «А за девчоночьими замашками – / пара асадовских строк под кудряшками». Эдик, с которым мы тогда дружески общались, на меня обиделся. Но я же был озабочен не тем, что девчонки его читают, а тем, что им одним ограничиваются, не замечая рядом с собой, может быть, неузнанного Алешу Карамазова.

Как-то я поселил у себя на даче молодого поэта по фамилии Петухов, отчисленного из Литинститута, уговорил ректора Сергея Есина восстановить его. Когда умер один из моих ближайших друзей и учителей в поэзии Владимир Соколов, я прилетел из США на похороны. Наскоро принял душ и переоделся. Садясь в машину, заметил, что Петухов совершенно индифферентно наблюдает за мной, вовсе не собираясь проститься с одним из лучших современных поэтов России.

– Ты что, не поедешь на похороны Соколова?

– А зачем? Я его лично не знал. Из стихов кое-что, правда, попадалось. Но это всё дела вашего поколения, – вяло пожал плечами этот кандидат в гении, не понимая, что гении из ничего не вырастают.

Из госпиталя Асадов решил послать свои стихи К.И. Чуковскому. До войны Эдик прочитал его статью о переводах Анны Радловой из Шекспира и убедился, что автор веселых детских книжек еще и жесткий и зубастый критик. «Статья была настолько умной, едкой и беспощадной, что от бедной переводчицы, я думаю, остались лишь туфли да прическа». Ответ пришел почти через месяц:

«Дорогой Эдуард Аркадьевич! (Это я-то Эдуард Аркадьевич, в мои двадцать лет!)

…От души благодарю Вас за письмо и за доверие. Однако же сразу должен предупредить, что, оценивая стихи, не кривлю душой и не стараюсь «подсластить пилюлю», как бы ни была она горька. Тем более с Вами. Тут я считал бы это просто кощунственным».

Самым же неожиданным был вывод: «…Однако, несмотря на всё сказанное выше, с полной ответственностью могу сказать, что Вы – истинный поэт. Ибо у вас есть то подлинное поэтическое дыхание, которое присуще только поэту! Желаю успехов. К. Чуковский».

Асадов никогда не оправдывал сталинских преступлений, но тяжело переживал распад СССР, когда вдруг всё пошло на продажу: «Скажи мне: что с тобой, моя страна? К какой сползать нам новой преисподней, Когда на рынках продают сегодня Знамена, и кресты, и ордена?!»

Я сделал оплошность, не включив стихи Асадова в антологию «Строфы века», и дал ему слово исправить эту ошибку. «Без меня народ неполный» – сказано у Андрея Платонова. Так и без Асадова была бы неполной антология русской поэзии.

Имя: Эдуард Асадов (Eduard Asadov)

Возраст: 80 лет

Место рождения: Мерв, Туркестанская АССР

Место смерти: Одинцово, Московская область, Россия

Деятельность: Советский поэт

Семейное положение: был женат

Эдуард Асадов - биография

Стихов Эдуарда Асадова никогда не было в школьной программе, а критики безжалостно ругали поэта. Однако его книги мгновенно исчезали с полок магазинов, а в залах, где он выступал, яблоку негде было упасть. Ведь писал он о понятных каждому человеку вещах: любви, дружбе, предательстве, доброте...

Узкие пыльные улочки, пестрые шумные базары, раскаленные добела крыши домов... Такие воспоминания остались у маленького Эдуарда о Туркмении, где он родился.

Эдуард Асадов - детские годы

Эдуард рос в любящей армянской семье, однако солнечное детство продолжалось недолго. В 1929 году отец скоропостижно скончался, и мама решила перебраться с 6-летним сыном в Свердловск поближе к родственникам. Уже в 8 лет Эдуард написал свое первое произведение и уговорил мать отдать его в драмкружок местного Дворца пионеров. Он так мечтал стать великим театральным режиссером! Окружающие не сомневались: растет артист. Такой пылкий, восторженный мальчик непременно должен быть на сцене...

Выпускной вечер в школе №38 прошел 14 июня 1941 года. Эдуард все еще колебался, в какой вуз пойти: литературный или актерский. Чтобы определиться, в запасе оставалось всего несколько дней. Но все планы перечеркнула война. В первый же день 17-летний поэт помчался в военкомат записываться в добровольцы и через несколько дней уже ехал в вагоне поезда, следовавшего на фронт.

Эдуард Асадов - фронтовая биография

Асадов воевал на самых тяжелых рубежах, а в перерывах между сражениями продолжал писать стихи и читать их однополчанам. Много позже он скажет своим критикам, упрекавшим его в излишне идеализированной картинке быта солдата, что война -это тоже жизнь. И люди на ней так же любят, страдают, мечтают, шутят.

Поэт прошел путь от наводчика минометного орудия, знаменитой «катюши», до лейтенанта и комбата гвардейских минометов. В начале мая 1944 года во время кровопролитных боев на подступах к Севастополю его батарея была разбита, но остались еще боеприпасы, в которых очень нуждались на соседнем рубеже. Эдуард получил приказ: доставить туда уцелевшие снаряды. «Рейс сквозь смерть на старенькой грузовой машине по залитой солнцем дороге, на виду у врага, под непрерывным артиллерийским и минометным огнем, под бомбежкой - это подвиг», -напишет годы спустя его командир, генерал Иван Семенович Стрельбицкий в своей книге «Ради вас, люди».

Это была почти невыполнимая задача. На середине пути осколок снаряда попал лейтенанту Асадову в голову. Но, теряя сознание и истекая кровью, он продолжил путь и довез снаряды до пункта назначения. За этот подвиг в 1998 году поэт был удостоен звания Героя Советского Союза.

Вспоминать войну, а особенно свое ранение, Асадов не любил. Сказывались природная скромность и не утихшая с годами боль. Только в стихах он возвращался в то непростое время.

Месяц между жизнью и смертью. Два года госпиталей, 12 операций. Когда он пришел в сознание и открыл глаза, то... ничего не увидел. В результате тяжелейшей черепно-мозговой травмы Асадов навсегда лишился зрения. Впервые в жизни он впал в депрессию - не хотел жить, погруженный во тьму.

Как это умереть?! Странные мысли у такого сильного и отважного человека, как вы, - искренне возмутилась медсестра, ухаживавшая за лейтенантом.

Да кому я такой нужен! - воскликнул с горечью раненый боец.

Мне! Да я прямо сейчас готова за вас замуж выйти!

Мысль, что он кому-то еще нужен, вдохнула в Асадова жизнь. Как он потом признавался, именно любовь женщин его тогда спасла. Приходили старые знакомые, одноклассницы. Жизнерадостность и оптимизм Асадова покоряли девушек. Пока он лежал в госпитале, ему шесть раз предложили руку и сердце!

Эдуард Асадов - биография личной жизни

Одной девушке Эдуард отказать не смог

Артистка детского театра Ирина Викторова стала его первой любовью и женой. Но семейная жизнь не заладилась. Очень скоро выяснилось, что для Ирины любовь к Асадову была скорее увлечением, нежели настоящим чувством. А потому она оказалась не готова посвятить свою жизнь незрячему поэту, нуждающемуся в постоянной поддержке. Через несколько лет супруги разошлись.

Асадову нужно было услышать мнение профессионала, которого он нашел в лице Корнея Чуковского . Поэт отправил ему несколько своих стихотворений и стал ждать. В ответном письме нетронутыми комментариями Чуковского остались лишь фамилия и имя Эдуарда Асадова. Писатель раскритиковал каждую строчку, но в конце сделал неожиданный вывод: «...однако, несмотря на все сказанное выше, с полной ответственностью могу сказать, что вы - истинный поэт. Ибо у вас есть то подлинное поэтическое дыхание, которое присуще только поэту! Желаю успехов. К. Чуковский».

Окрыленный Асадов поступил в Литературный институт имени Горького и закончил его с красным дипломом. После издания первого же сборника стихов «Светлые дороги» к нему пришел невероятный успех. Асадова приняли в Союз писателей, издательства наперебой печатали его сборники, литературные вечера проходили в полном зале. «Стихи о рыжей дворняге» знал каждый второй житель Страны Советов. Тысячами приходили письма от благодарных читателей.

В тот день во Дворце культуры МГУ на Стромынке был аншлаг. Эдуард Асадов в числе других приглашенных поэтов готовился к выходу на сцену, когда к ним подошла молодая женщина, представившаяся артисткой Москонцерта. Она попросила пропустить ее вперед, чтобы успеть на самолет. Эта незначительная, на первый взгляд, встреча отложилась в сердце у Асадова. Он прислал артистке свои стихи, затем они встретились, начали выступать вместе - и вскоре поженились.

1990-е годы стали для Эдуарда Аркадьевича тяжелым испытанием. Как поэт он оказался невостребованным, жена умерла, друзья пропали кто куда. Опустить руки и просто доживать свой век? Нет, сдаваться - не в характере бывшего фронтовика. Он продолжал писать в стол и верил, что когда-ни-будь о нем еще вспомнят и его стихи вновь будут читать миллионы. Так и произошло: Асадова нет с нами уже более 10 лет, но его стихи о простых человеческих чувствах все так же согревают сердца.

Эдуард Асадов по праву считался певцом любви в Советском Союзе. Его книги раскупались мгновенно, его стихи переписывались в тетрадки. А самое пронзительное стихотворение он посвятил своей супруге, Галине Разумовской, которую никогда не видел.

Он начал писать стихи еще в начальной школе. И мечтал о том, что поступит в литературный или театральный институт. Но началась Великая Отечественная война. Именно война наложила отпечаток на всю дальнейшую судьбу Эдуарда Асадова. Он из тех, кто надел гимнастерку сразу после выпускного. Он выжил в этой чудовищной военной мясорубке, но навсегда погрузился в темноту.

Эдуард Асадов в июне 1941 года.

Его боевой расчет должен был доставить боевой запас на передовую. Немецкий снаряд, разорвавшийся с ним рядом, едва не лишил его жизни. Истекающий кровью после ранения, он отказался возвращаться, не выполнив задания. Снаряды были доставлены в срок, а потом медики двадцать шесть суток боролись за то, чтобы сохранить ему жизнь.

Эдуард Асадов в начале войны.

Ему исполнился всего 21 год, когда врачи огласили свой приговор: вечная слепота. Казалось, что жизнь рушится, так и не начавшись. Но по признанию Эдуарда Асадова, помогли ему справиться с депрессией шесть девушек, которые регулярно навещали молодого героя в госпитале. Одна из них, Ирина Викторова, стала его первой женой.

Ирина Викторова, первая жена поэта.

Позже Эдуард Асадов в письме другу признается, что связал свою жизнь не с тем человеком. Будет трудный развод и разрушенные отношения с сыном. Но до этого молодой и очень организованный юноша, несмотря на полную слепоту, начнет писать стихи, поступит в Литературный институт.

Эдуард Асадов.

Первый успех пришел к нему тогда, когда стихи его опубликовали в журнале «Огонек» с легкой руки Корнея Чуковского, которому отправил Асадов свои творения впервые, еще находясь в госпитале. Корней Иванович раскритиковал творчество юного поэта, но при этом настоятельно посоветовал Асадову не бросать начатое, написав ему: «...Вы - истинный поэт. Ибо у Вас есть то подлинное поэтическое дыхание, которое присуще только поэту!»

Эдуард Асадов.

С этого момента жизнь его снова круто изменится. Он станет писать о самом главном человеческом качестве - способности любить. Критики относились к его творчеству весьма снисходительно, считая его произведения слишком простыми. Зато трудно было найти человека, который бы не знал стихов Асадова. Всенародная любовь и признание были ответом критикам.

Творческие вечера с участием любимого поэта неизменно собирали полные залы. Люди узнавали себя в его произведениях и писали письма благодарности и признательности за столь точное описание чувств. Никто и не догадывался, насколько поэт одинок в личной жизни. Но все изменила одна-единственная встреча.

Эдуард Асадов и Галина Разумовская.

На одной из литературных встреч актриса Москонцерта Галина Разумовская попросила пропустить ее выступление вперед, так как она боялась опоздать на самолет. Она должна была читать стихи женщин-поэтов. Асадов тогда пошутил, что мужчины тоже пишут. Она осталась послушать, что он станет читать. После его выступления попросила прислать стихи ей в Ташкент, чтобы она смогла их читать. После своего выступления Галина написала автору обстоятельное письмо о том, какой успех имели его произведения.

Он очень боялся вновь ошибиться, но Галина Разумовская стала для него не только женой. Она стала его глазами, его чувствами, его настоящей любовью. Он нашел в себе силы в этот момент порвать свои прошлые, очень тяготившие его отношения. И уйти к той, которую любит. Свои потрясающие стихи он посвятил именно ей.

С тех пор она всегда принимала участие в его творческих вечерах, читала его стихи, сопровождала всюду. Только стихи он писал самостоятельно, вслепую набирая их на печатной машинке.

Эдуард Асадов и Галина Разумовская.

Вся жизнь семьи Асадовых была подчинена четкому графику: ранний подъем, завтрак в семь утра и затем в кабинете начитывал стихи на диктофон. После обеда, который всегда был в два часа, поэт садился печатать свои стихи. А супруга уже после начисто перепечатывала их, готовила к сдаче в издательство.

Эдуард Асадов с женой, снохой и внучкой Кристиной.

Он не использовал в быту никаких приспособлений для незрячих, кроме специальных часов, позволяющих ему определять время. Он очень любил дисциплинированность, терпеть не мог необязательности или непунктуальности.

Галина Разумовская в молодости.

Галина Валентиновна в 60 лет научилась водить машину, чтоб супруг мог с комфортом перемещаться по городу и посещать дачу. Она категорически отказывалась от приобретения телевизора, ибо считала неэтичным смотреть его при незрячем муже. Зато они вместе слушали радио, а еще Галина Валентиновна читала ему вслух книги, газеты, журналы. Он даже не пользовался палочкой, потому что с ним рядом всегда была Галина, помогавшая и направлявшая его в самом прямом смысле.

Эдуард Асадов и Галина Разумовская.

Она ушла из жизни раньше своего супруга, скончавшись от сердечного приступа в 1997 году. Поэт вспоминал этот период, как один из самых сложных в своей жизни. Ведь он остался совсем один. И снова писал. Ей, своей любимой, но уже неземной.

Сквозь звёздный звон, сквозь истины и ложь,
Сквозь боль и мрак и сквозь ветра потерь
Мне кажется, что ты ещё придёшь
И тихо-тихо постучишься в дверь…

На нашем, на знакомом этаже,
Где ты навек впечаталась в рассвет,
Где ты живёшь и не живёшь уже
И где, как песня, ты и есть, и нет.

А то вдруг мниться начинает мне,
Что телефон однажды позвонит
И голос твой, как в нереальном сне,
Встряхнув, всю душу разом опалит.

И если ты вдруг ступишь на порог,
Клянусь, что ты любою можешь быть!
Я жду. Ни саван, ни суровый рок,
И никакой ни ужас и ни шок
Меня уже не смогут устрашить!

Да есть ли в жизни что-нибудь страшней
И что-нибудь чудовищнее в мире,
Чем средь знакомых книжек и вещей,
Застыв душой, без близких и друзей,
Бродить ночами по пустой квартире…

Но бойцовский характер не позволил ему сдать свои позиции. Он снова ринулся в творческий бой и смог одержать победу над депрессией и одиночеством. На помощь к нему пришли его боевые друзья, все - генералы, как гордо он говорил.

Эдуард Асадов.

И вскоре в свет вышла его очередная книга «Не надо сдаваться, люди!». Он не сдавался до самого конца, в 2004 году. Он писал, встречался с почитателями своего таланта и искренне радовался жизни до последнего дня, пока сердечный приступ не унес его жизнь.